«Музыка иерархии Стрельца и Пятый тайный луч»

Лекция Элизабет Клэр Профет

11-я линия Космических Часов

Мы подходим к завершению цикла лекций о двенадцати солнечных иерархиях, которые выразили и отобразили Христо-сознание через великих композиторов мира. Сегодня наша лекция посвящена иерархии Стрельца, а также достижению победы на космических часах, реализации света Отца, Сына, Матери и Святого Духа.

Вот цитата из Библии применительно к часу победы, моменту схождения огней озарения и действию восходящей спирали, связанная с последними часами жизни Иисуса и его победой.

«После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть, ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исшел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня. Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И все Мое Твое, и Твое Мое; и Я прославился в них. Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание. Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную. Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир. И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Иоан. 17:1–26).

В этой молитве Иисуса, в которой он разговаривает с Отцом, мы видим, что вопрос единства и вопрос победы один и тот же. На самом деле мы одерживаем победу в результате слияния наших энергий – энергий Христа – сначала с Отцом, а затем с Матерью, Сыном и Святым Духом и далее с огнями сердца всех, кто образует тело Божье на Земле. Снова и снова Иисус вплетал в эти слова спирали и циклы своего единства со своими учениками и последователями. Он недвусмысленно заявляет, что молится о своих, о детях Бога. Он не говорит, что молится обо всем мире. Это означает, что он понимает, что сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит, а посему он не будет молиться о спасении плотского ума, ибо плотский ум должен уступить, сдаться, иссякнуть и сойти на нет, как сброшенная змеиная кожа. Следовательно, те, кто сонастроен с плотским умом и твердо настроен увековечить его, находятся вне круга единства.

В свои последние часы Иисус молится конкретно о тех, кто является частью тела Божьего – кто отказался [от плотского ума], кто жаждет единства. В книге «Откровение» мы встречаем также упоминание о ста сорока четырех тысячах, которые несут на челе знак Отца и Сына. Другим словами, существуют определенные эволюции в конце каждой эпохи (в конце эпохи Рыб и в конце эры Водолея), которые, вследствие исполнения законов Бога, по спирали вошли в центр единства в пламени. Есть определенное число душ, которые имеют уникальную судьбу, уникальный рисунок и план победы для проявления Света на Земле. Таковыми являются овцы, знающие голос «пастыря доброго». Поэтому в каждую эпоху есть те, кто избран и призван стать образцом закона и вознестись назад в сердце Бога, ибо время их самореализации приблизилось. Но в каждую эпоху живут и такие, кто не подготовил себя, не соткал брачного одеяния, и поэтому они должны продолжать воплощаться в течение еще одного цикла космической истории, еще одного поворота колеса закона, так как они по-прежнему привязаны к этому колесу, его вращению и внешнему проявлению.

Время иерархии Стрельца является также временем, когда наступает момент отделения овец от козлов, ибо аватар эпохи вступает в средоточие огненной сердцевины существа, провозглашая: «…пришел час, прославь Сына Твоего, как он прославил Тебя». Это время, когда Сын, стоящий в центре круга, добившийся мастерства над всеми двенадцатью аспектами солнечных иерерахий, может принять к себе только тех, кто предназначил себя быть сотворцом Богу и, следовательно, сополучателем пламени победы.

Итак, мы смотрим на одиннадцатую линию, одиннадцатый час – час нашей всепреодолевающей победы. На этой линии стоит, передавая нам энергии иерархии Стрельца, Господь Майтрейя, известный как планетарный Будда, который закрепляет Космическое Христо-сознание для человечества. Господь Майтрейя осенял Иисуса. Когда Иисус жил на земле, чтобы продемонстрировать личного, индивидуального Христа, тогда Майтрейя осенял Иисуса, чтобы высвобождать энергии Вселенского Христа. Выразители сознания Вселенского Христа и индивидуального Христа, работая рука об руку от плана невидимого к плану видимому, сделали жизнь Иисуса полным проявлением сознания «Я и Отец мой едины».

Именно через Владык Разума, управляющих вместе с Господом Майтрейей, человечество совершенствуется в воплощении Христо-сознания в огненном знаке Стрельца. И именно пламя Бого‑победы мы получаем, когда проходим посвящения Майтрейи – Великого Посвятителя, служащего непосредственного под началом Господа Мира Гаутамы Будды. Майтрейя посвящает каждого ученика, каждого человека на планете, который желает подняться выше, стать более полным проявлением Бога, более полно познать Бога. Та молитва Иисуса является призывом к Майтрейе, отражающим устремления ученика к учителю и хвалой из его сердца, ибо пока душа не посвящена, не проверена и не испытана, пока душа не продемонстрировала свою готовность отречься от какой-то части внешнего «я» и бросить ее в огонь Стрельца, до того момента она не может подняться выше. Следовательно, требование для возвышения сознания – это испытание сознания на предмет того, на каком уровне оно находится, чтобы увидеть, готово ли оно сбросить какую-то часть смертного сознания, дабы подняться на следующую ступень лестницы победы.

Двигаясь по кругу космических часов в своей жизни, мы приходим каждые двенадцать лет к одиннадцатой линии; то же самое верно в отношении двенадцатидневного и двенадцатимесячного циклов, так как планета Земля тоже проходит посвящения в Стрельце. Каждый приход к данной точке становится подготовкой к финальному часу победы, в который мы, подобно Иисусу, тоже воскликнем: «Отче! пришел час! прославь Сына Твоего, так же как он прославил Тебя». Итак, мы могли бы сказать, что каждый раз это генеральная репетиция, ибо ежегодно мы входим в знак Стрельца ради того высшего мгновения, когда в результате подъема огненных энергий кундалини по позвоночнику наступает момент победы – распускается тысячелепестковый лотос и рождается буддическое сознание. Это знаменует триумф и реализацию двенадцати иерархий через двенадцать чакр в существе человека.

Символом Стрельца выступает лучник, а также кентавр. Кентавр представляет собой существо, верхняя половина которого – от человека, а нижняя – от лошади. Это символ объединения духа человека с силами природы. Это способ объединения индивидуума со Святым Духом, что делает человека единым со всей жизнью и учит уважать все живое. По завершении круга космических часов человек приходит к полному слиянию и единству. И последний – физический квадрант Святого Духа – требует, чтобы человек был един с элементальной жизнью и ангельскими сонмами. Это огненное единство является движущей силой, посредством которой человек разбивает оковы времени и пространства и устремляется в бесконечность.

Идя к одиннадцатой линии, мы можем – посредством самого движения по кругу – разорвать оковы круга и пройти сквозь эту смертную сферу в бессмертные царства. Кентавр держит в руках лук и стрелу. Стрела направлена прямо в сердце скорпиона в соседнем созвездии Скорпиона. Три звезды в луке ярко сияют, показывая действие трехлепесткового пламени, когда оно приводится в равновесие в виде силы трижды-трех, уничтожающей искажение творческих огней Скорпиона. Следовательно, когда мы стоим на месте Лучника, мы понимаем, что для того чтобы достичь победы, мы должны пронзить сердце всех меньших творений, втянуть их сущность и энергию в огонь для трансмутации и переполяризации. Так что стрела в наших руках становится орудием священного огня для искупления всех энергий, лжеиспользованных в предыдущих домах Солнца.

Существует пять звезд, которые образуют нимб вокруг головы Кентавра, показывая реализацию пяти тайных лучей, которые располагаются, начиная с линии Льва, далее линии Девы, Весов, Скорпиона и заканчиваются – в Стрельце. Мы говорили о пяти аспектах пяти тайных лучей как о жизнерадостности благодарности, радости справедливости, потоке реальности, действии видения и победном превосхождении. В победном превосхождении мы видим, как огонь Стрельца постоянно выжигает меньшее «я», меньшее проявление, позволяя человеку непрерывно превосходить себя и свое прежнее состояние.

Соединение животного и человека через скрещивание, которое практиковалось на Атлантиде, является искажением энергий Стрельца и привязывает допустившие такое злоупотребление души к бесконечному кругу кармы, мешая их воссоединению со Святым Духом. Смешивание энергий животной природы и Христовой природы продолжается и сегодня, когда люди отказываются расстаться с животной природой и пытаются обессмертить ее, принимая свет Христа и используя его, как говорил святой Павел, на свои вожделения. Так, мы обнаруживаем, что Кентавр, то есть сочетание Божественного и животного, есть черта человеческого сознания, для преодоления которой люди должны перестать пытаться смешивать тьму со светом. Они должны позволить свету победить тьму.

Аустралис [самая яркая звезда в созвездии Стрельца] располагается позади фигуры. Он окружен пятью звездами, ожидающими того времени, когда человек одержит победу и в победе вознесения обретет венец царя и жреца Бога. Бог не может возложить венец победы на голову Кентавра до тех пор, пока энергии Христа формируются животной природой и, следовательно, ограничиваются ею. Поэтому венец расположен сбоку от фигуры Лучника. Человечеству предстоит усмирить формы животного магнетизма, названные нами животным магнетизмом злобы, животным магнетизмом невежества (эти две формы являются искажениями духа), животным магнетизмом симпатии (искажение чувств и эмоций) и животным магнетизмом удовольствия (деятельность пяти чувств, погруженных в нарциссизм самонаслаждения, вместо наслаждения существом Бога и восприятия Его).

Данные разновидности животного магнетизма привязывают свет Христа к низким, порочным формам; посему Элохим ожидают того дня, когда человечество отделится от сознания конечности всего бытия – от сознания жизни в форме и привязанности к форме. И когда огонь сердца сбросит форму Кентавра (являющуюся результатом объединения человека и животного) и соединится со Святым Духом и с элементальной жизнью, тогда человечество, также как и элементалы, будет увенчано огненной короной из пяти звезд, что означает победу пяти тайных лучей, то есть завершение второй половины круга космических часов.

Существует множество легенд о существах, одна половина которых – животное, а другая – человек. В них этим существам приписываются чудесные подвиги и мудрость богов. Например, Хирон, обучавший людей и многих древнегреческих героев, среди которых Асклепий, святой-покровитель целительского искусства. Хирон учил, что сила и магия музыки могут врачевать все болезни.

Из записей акаши мы узнаём, что перед Ноевым потопом (до решения Бога, что впредь всякое семя будет приносить плод по роду своему, до санкционированного Богом потопа, призванного уничтожить уродливые формы) существовал период, когда наставники элементалов вместе с ангелами-дэвами пытались освободить все живое – людей и элементалов – от заточения в низшие формы. Поэтому некоторые из биологических видов, осеняемые этими заступниками, действительно демонстрировали выдающуюся проницательность и оказывали мощное мистическое воздействие. В Стрельце происходит «разбрасывание листьев», то есть распад грубых, низких форм, чтобы энергии могли подняться в Центральное Солнце и восстановить свою изначальную полярность. В этом и состоит работа иерархий Стрельца и одно из применений его огня. Для достижения победы энергия должна освободиться от формы, чтобы позднее, когда весна вступит в свои права, родиться вновь: Солнце войдет в знак Овна, и огни воскресения принесут обновление всей жизни.

Мы видим осенью, в физическом квадранте года, вышеупомянутое действие освобождения энергии – «падение листьев» – что означает, что энергия, использованная на создание «листьев», возвращается в Центральное Солнце. Именно это и происходит, когда мы слагаем физическую жизнь. Искажение же действия высвобождения проявляется как запасание энергии, отказ позволить спиралям обрести свободу; это сознание скорби и смерти, которое берет начало в Скорпионе. В то время как низший тип Стрельца может быть чрезвычайно эгоистичным и руководствоваться в поступках исключительно эгоизмом и чувством самосохранения вопреки неизбежному освобождению солнечных энергий, которые по природе своей стремятся вернуться к истоку, позитивный тип Стрельца щедр, искренен, конструктивен, энергичен и всегда бескорыстно отдает себя, не заботясь о вознаграждении.

Таким образом позитивный тип Стрельца, не препятствующий естественному порядку космической спирали, способен подключиться к потоку энергии, когда она освобождается и течет обратно к Богу из состояния формы к бесформенному состоянию. При таком отношении он никогда не знает нужды, всегда трудолюбив, всегда на восходящей спирали победы, увлекая за собой все человечество. Его лук нацелен на само солнце бытия. Великое возвращение – вот к чему стремится его душа. Чтобы насладиться лавровым венком, он должен поделиться им с другими. С каждым новой покоренной вершиной он должен высекать нишу победы, в которую смогут подняться другие. Чем выше уровень развития Стрельца, тем шире сфера его влияния и тем больше спиралей он способен включить в свое сознание.

Поэтому говорят, у Стрельца может быть центр, но никогда не бывает ограничивающей его окружности. Объясняется это тем, что возвращающиеся спирали энергии, движущиеся согласно золотому сечению, все расширяются, расширяются и расширяются, так что это просто вопрос мастерства – насколько далеко еще Стрелец может поддерживать осознанное ведение, следуя за этими спиралями назад, в Центральное Солнце.

Сегодня мы рассмотрим по меньшей мере восемь композиторов, родившихся в Стрельце. Под этим знаком родились величайшие композиторы мира.

Мы начнем с музыки Пьетро Масканьи, с интермеццо из его оперы «Сельская честь». Эта музыка приглашает к медитации на высвобождение энергии. Возможно, она покажется грустной для тех, кто оплакивает метаморфозы, которым форма должна подвергнуться, чтобы свет мог превзойти себя; и, возможно, она произведет приятное впечатление на тех, кто течет, освобожденный для циклов прошлого, настоящего и будущего, желая только одного – быть бегущим ручейком бесконечного. Вы можете услышать в музыке и то и другое. В ней слышна грусть отказа от формы, которую испытывают, например, элементалы, когда времена года, сменяясь, приходят к глухой зимней поре. Масканьи писал: «Жаль, что моим первым произведением стала Сельская честь. Меня увенчали короной прежде, нежели я сделался королем».

Это была его первая попытка, первый опыт в написании музыки. Мы проиграем не часть оперы, а интермеццо, которое исполняется между актами. Вот история создания этого произведения. В 1889 году один музыкальный издатель проводил конкурс на лучшую одноактовую оперу. Масканьи уже работал над этим своим произведением; услышав о конкурсе, он в сжатые сроки завершил оперу, работая день и ночь. Однако когда он закончил, музыка показалась ему такой ужасной, что он решил не представлять ее на рассмотрение. Тогда жена выкрала у него музыку и выслала ее втайне (смех). И вот однажды он проснулся утром и узнал, что его опера удостоена 1-й премии. (Смех.)

После завершения исполнения оперы, он сорок раз выходил на поклон. Его встречали у служебного входа, его дом плотным кольцом окружали люди. Он писал в своем дневнике, что ему приходилось влезать домой через окно, чтобы попасть внутрь (смех). Его сделали почетным гражданином Серигнолы на церемонии факельного шествия; король Италии наградил его орденом Короны (смех). Он не ведал конца славе.

Его последующие сочинения никогда не получали такую высокую оценку, как первая опера. На мой взгляд, причина в том, что это была музыка Архангелов. Она фокусирует энергии Гавриила для возвещения, что в смерти мы рождаемся к жизни вечной. Это главная идея музыки. А также то, что новое рождение во Втором Пришествии Христа должны испытать мы все; что каждый из нас должен познать и воплотить победу Святого Семейства, в то время как Стрелец передает факел Козерогу для самого мощного в году высвобождения Христической силы во время зимнего солнцестояния 21 декабря. Посему успех этой музыки были признанием сходящих энергий Архангелов и пламенной чистоты Архангела Гавриила. Давайте же помедитируем на эту музыку.

[Трек 158. П. Масканьи. Интермеццо из оперы «Сельская честь».]

Душа Масканьи принадлежала к чину ангельских существ, которые часто приходят в воплощение, чтобы закрепить музыку ангелов и их добродетели. Ангельские воинства – это существа чувств, и им не хватает развития Христо-сознания и связанного с ним различения. Поэтому когда они живут среди людей, различение – это первый урок, который они должны выучить. К концу своей жизни Масканьи выступил в поддержку Муссолини и фашизма. За это, после падения диктатора Муссолини, он стал изгоем. Он умер в возрасте 82 лет в скромном номере отеля «Плаза».

Да, он был ангелом, но все же не обладал совершенным равновесием разума Христа и сбалансированным трехлепестковым пламенем. Он проявил преданность не тому человеку, хотя искренне полагал, что отстаивает правое дело. Он не смог увидеть мысленным взором образ Спасителя как искупителя энергий человечества. Но его сердце и его музыка всегда были данью уважения Богу, Которого он чувствовал в глубине своей души.

Поэтому в своем следующем воплощении он стремится к Христо-разуму и Христо-различению, и энергии его преданности обращены к пламени Христа, которое дарует ему победу через вознесение из человеческого царства.

Сеза́р Франк – второй композитор, которого мы рассмотрим. Но сначала хочу дать вам даты жизни предыдущего композитора – Пьетро Масканьи. Он родился 7 декабря 1863 года в Ливорно, а умер в Риме 2 августа 1945 года. Я хотела дать вам даты его жизни для того, чтобы вы увидели, что его музыка написана совсем недавно и предвещает приход Вознесенных Владык и этих учений, а также мощное влияние ангелов, призванное ускорить приход Христо-существ.

Сезар Франк еще один композитор, который писал музыку об ангелах. Он родился 10 декабря 1822 года в бельгийском городе Льеже, а умер в Париже 8 ноября 1890 года. Как и Пьетро Масканьи, Сезар Франк принадлежал к чину ангелов, воплощающихся для того, чтобы принести человечеству бóльшую спираль ангельского чувства любви. Современники не признали его. Ни одного другого композитора так не игнорировали и так не обходили вниманием в течение всей жизни, как Сезара Франка.

Его первый большой успех как композитора пришел к нему в 68 лет, на последнем году его жизни, когда премьеру его струнного квартета встретили овацией. До того времени парижская публика выказывала лишь полное безразличие, а влиятельные коллеги – неприязнь. Я хочу прочитать вам кое-что о характере Сезара Франка во всех этих обстоятельствах. «Большинство знавших его видели в нем чудака, который всегда носит пальто (слишком широкое для него) поверх брюк (неизменно слишком коротких); который постоянно снует от одного места к другому – в консерваторию (где он преподавал игру на органе), в церковь святой Клотильды (где он играл на органе), в дома своих учеников (где он преподавал игру на пианино и теорию); который строил гримасы, когда торопливо шел по улицам; который был печально известен своей рассеянностью; чьей специальностью был орган; и который упорно писал и писал музыку, которой абсолютно никто не интересовался». (Смех.)

Простой человек, Франк служил музыке и Богу с почтительностью и смирением. Он был счастлив в этом служении. Он ничего не просил от жизни кроме того, чтобы ему позволили продолжить свое служение. Ему была свойственна безмятежность человека, который пребывает в мире не только с окружающими, но и с самим собой. Он отводил несколько часов каждый день на безмолвную медитацию и размышления как совершенно необходимые для его благополучия и для сочинения его музыкальных произведений.

Безмятежность его духа не омрачали ни горечь разочарования, ни суматоха борьбы. Как писал о нем Клод Дебюсси, он был человеком бесхитростным. Открытие прекрасной гармонии давало ему заряд счастья на целый день. В этом неудачливом, непризнанном человеке жила душа ребенка – душа столь добродетельная, что ни противоречивые обстоятельства, ни злоба других никогда не могли вынудить его испытать горечь разочарования.

Когда первый и единственный крупный успех пришел к нему и зал разразился овацией за струнный квартет в 1890 году, его первой инстинктивной реакцией было удовольствие, что оркестр удостоился таких аплодисментов. Ему даже в голову не пришло, что аплодировать могли ему самому. Когда же, наконец, он понял, что рукоплескали именно ему, он заметил Винсенту Денби: «Теперь ты видишь, что публика, наконец-то, начинает меня понимать». То обстоятельство, что они не понимали его до сих пор – до 69-го года жизни, – нисколько не омрачало его радость.

Знаки овладения (самоовладения) очень заметны в его музыке и в его жизни. Он писал музыку в церкви святой Клотильды, расположенной в центре Парижа. Марк и я совершили паломничество в эту церковь. Мы обнаружили, что она занимает целый квартал; а через дорогу, занимая другой квартал, раскинулся парк, в котором стоит статуя Сезара Франка – прекрасная белая мраморная статуя человека с очень задумчивым и проникновенным выражением лица. Вокруг статуи изображены ангелы – знак того, что он черпал вдохновение от ангельских сонмов.

Церковь святой Клотильды выстроена как дань уважения Кловису и Клотильде. На ее стенах изображены сцены из жизни первых короля и королевы Франции. В них показаны их служение бедным, а также их победа – объединение всей Франции под одним пламенем, трехлепестковом пламенем Сен‑Жермена. Сезар Франк провел много часов за органом этой церкви, сочиняя музыку ангелов. Что он в действительности делал, так это следовал за следами сфер Каузальных Тел Кловиса и Клотильды. Слушая его музыку, вы можете путешествовать по сознанию Посланников, воплощавшихся Кловисом и Клотильдой.

Вы приходите к выводу: равнодушное отвержение и полное игнорирование этой музыки имеют прямое отношение к неспособности человечества воспринимать энергии и откровения самих Посланников. Когда, будучи во Франции, мы спросили у полицейских, как пройти к церкви святой Клотильды, они, несмотря на то, что находились всего в одном квартале от нее, не смогли указать нам путь, сказав, что никогда не видели эту церковь и никогда не слышали о ней. Это показывает, что ее фокальная точка, ее пламя настолько выше массового сознания, что даже в наше время остается непризнанной.

Подойдя к церкви, мы постучали в дверь, так как она была заперта. Мы прочитали табличку, на которой было написано, что желающим пройти собо́рование (помазание елеем) нужно зайти за угол и позвонить в звонок (смех). Итак, я зашла за угол и позвонила в звонок (смех); и очень, очень высоко – казалось, не ниже шестого этажа – из окна высунулся человек с маленьким беретом на голове и спросил, чего мы хотим. Мы ответили, что приехали из далекой Америки и хотим посмотреть церковь Святой Клотильды и Кловиса. В ответ он сказал: «Знаете ли, у меня сейчас обед, поэтому я не могу спуститься; вам придется подождать часок, прежде чем попасть внутрь». Делать нечего, мы медитировали в маленьком парке через улицу. Но мы были удивлены, что тех, кто нес Каузальные Тела и фокальную точку пламени церкви, не пустили в церковь, как сегодня очень часто Христа не пускают в его церковь.

Мы понимаем, что с приходом к Посланникам все большей и большей известности и признания музыка Сезара Франка займет свое законное высокое положение. Это музыка ангелов, путешествующих вокруг Земли и останавливающихся в местах религиозного поклонения. Вы услышите это во второй части симфонии Франка ре минор, которую мы сейчас проиграем. Я хочу, чтобы вы настроили свой слух на ангелов и следы Каузального Тела, проходящие через все кольца семи основных и пяти тайных лучей.

[Треки 159-161. С. Франк. Симфония ре минор.]

Сейчас мы переходим к композитору Эдварду Александру Мак-Доуэллу, выходцу из шотландско-ирландской семьи, одному из видных американских композиторов. В Америке не так много выдающихся композиторов – в основном потому, что ее энергии шли на создание новой цивилизации. Мак-Доуэлл уехал в Германию. Там он много писал, учился и преподавал.

Он вернулся и жил в Новой Англии (исторический район на северо-востоке США). В его самом известном сочинении «Дикой розе» запечатлено пламя обители Владыки Эриила, которая расположена на эфирном плане над штатом Аризона. Здесь учеников обучают применению световых и звуковых лучей; кроме того, сюда отводят детей, совершивших переход с экрана земной жизни. Мы особенно ценим Мак-Доуэлла за то, что он ухватил пламя данной обители – американской обители, которую мы так называем по той причине, что она над американской землей и потому что эта обитель играет определенную роль для сонастроя американского народа с Элохим через закрепленные там световые и звуковые лучи.

[Трек 163. Э. Мак-Доуэлл. «Дикой розе».]

Вы почти что можете видеть голубые небеса, кактусы и другие цветы в пустыне. Кроме того возникает обостренное, почти пиковое ощущение ожидания и сонастроя, подобное настрою скрипки на высочайшие частоты, высвобожденные из Богоначала.

Следующий композитор, Ян Сибелиус, родился в Финляндии 8 декабря 1865 года, а умер 20 сентября 1957 года в возрасте 92 лет. Его лицо словно высечено из камня и чем-то напоминает образ Саната Кумары. Его вдохновляла финская поэзия, тайные лучи, закрепленные в его родной стране. Он принес высочайшую музыку Святых Кумар в своей симфонической поэме «Финляндия», которая в своей первой части изображает тьму на Земле до прихода Саната Кумары. Вы слышите глубокие аккорды обреченности, сопровождаемые замершими в ожидании туманом и скалами, столь знакомыми ему с детства. Вы слышите предостережение Космических Советов, их решение уничтожить Землю, потому что среди человечества никто не признает трехлепестковое пламя, ибо ни одна душа не возвысила свои энергии к тому, чтобы поддерживать его.

Затем в величественных, полновесных аккордах «Финляндии» вы слышите тяжелую скорую поступь Саната Кумары, идущего на выручку. И вы говорите себе: «Санат Кумара снова в седле!» (Смех.) Я не смогла удержаться от такого сравнения, потому что именно так вы воспринимаете эту музыку, ее движение, приход Саната Кумары, его решимость перед лицом Космических Советов: «Вы не уничтожите Землю! Я пойду на Землю! Я буду пламенем, возжигающей искрой; и я останусь на Земле до тех пор, пока достаточное количество людей не обратится к служению Свету!» Вы можете слышать, как он приходит; вы можете слышать, как он посылает зов, прося добровольцев; вы можете слышать ответ добровольцев на его зов и схождение душ добровольцев [с Венеры] в Шамбалу [на Земле].

В течение нескольких лет после первого исполнения этого произведения в 1899 году, русское правительство запрещало финнам публично играть «Финляндию». Ян Сибелиус настолько преуспел в создании подлинно народных тем к этому произведению, что патриотично настроенные финны приняли «Финляндию» как своего рода боевой гимн, который, говорят, внес в окончательное достижение страной независимости вклад больший, нежели тысячи речей и листовок. Сегодня в Финляндии у нас есть Хранители Пламени, преданные патриоты родины Венеры и Саната Кумары.

[Трек 165. Я. Сибелиус. Симфоническая поэма «Финляндия».]

Мы стоим в честь Саната Кумары и освобождения им планеты Земля, и мы смиренно склоняемся перед пламенем Яна Сибелиуса, который услышал всю историю, и громы и молнии прихода освободителей планеты. Вы можете почувствовать усиление сознания Саната Кумары в этих стенах, когда во время звучания музыки он простирает над нами свое существо, накрывая как куполом.

Эту медитацию следует применять наравне с другими для непорочного зачатия и внутриутробного созревания приходящих в воплощение Христов, ибо она записывает в подсознание окончательную победу Света. Как говорит Эль Мория: «С самого начала мы побеждали».

Давайте перейдем к следующему композитору, родившемуся в Стрельце. Наш разговор об Антоне Григорьевиче Рубинштейне, который родился 28 ноября 1829 года в деревне Выхватинец Подольской губернии, а умер 20 ноября 1894 года в Петергофе. Его отец был польским евреем, в мать – немецкой еврейкой. Здесь мы снова слышим снова действие тайных лучей. Он был очень одаренным ребенком, горячим поклонником Листа; еще в детстве он подражал всем исполнительским приемам Листа. Он гастролировал по всему миру как виртуозный пианист. В какой-то момент жизни его посетили серафимы, предводитель которых, Святой Юстиний, ведет этих огненных сияющих существ, фокусирующих свет и чистоту победы для человечества.

Рубинштейн не только видел серафимов духовным оком, но также слышал отраженные в их аурах аккорды органа в Великом Центральном Солнце. Сейчас мы проиграем «Серафическую песню», чтобы вы услышали, на что это похоже – отражать в своем сознании и существе данный музыкальный ритм и сами гармонии, что есть в центре нашего космоса. Серафическая песня.

[Трек 167. А. Рубинштейн. «Серафическая песня».]

Орган фокусирует ритм, пульсацию Центрального Солнца, а флейта – действие серафимов, формирующих круги и ряды из миллиардов ангелов, сосредоточивая энергии Бога вокруг Центрального Солнца. Среди них постоянно происходит, так сказать, смена караула, ибо какие-то серафимы оставляют «орбиту» Центрального Солнца и расходятся по всем галактикам служить развивающимся эволюциям. Итак, имя композитора и пианиста, сочинившего Серафическую песню – Антон Рубинштейн.

Последний композитор, которого мы рассмотрим сегодня, опуская нескольких других, достойных внимания, заслуживает звания величайшего из всех исследованных нами великих музыкантов. Мы говорим о Людвиге ван Бетховене. Он родился в Бонне (Германия) 16 декабря 1770 года, а умер в Вене (Австрия) 26 февраля 1827 года.

С самого начала и до конца жизнь Бетховена нельзя было назвать счастливой. У него было несчастное детство под одной крышей с отцом‑алкоголиком. У него не было друзей, кроме матери. Отец бил его и заставлял часами музицировать, причем не только для того, чтобы сделать его вторым Моцартом, но и чтобы обеспечить себе выпивку и безбедную жизнь.

С Бетховеном было трудно ладить, ибо он всегда осознавал совершенные энергии своего существа. Он оглох, и все свои поздние произведения сочинил, будучи глухим и не имея возможности услышать их исполнение.

Он писал: «Я должен презирать мир, коему не ведомо, что музыка – откровение более высокое, неизменно требующее философского осмысления. Музыка – это вино, вдохновляющее человека к новому созидательному процессу, а я – Вакх, выжимающий сей восхитительный виноград для людей и делающий их духовно опьяненными. Я хорошо знаю, что Бог ко мне ближе, чем к другим творцам. Я общаюсь с Ним без страха. Я всегда признавал и понимал Его, а посему не боюсь за свою музыку. Ее не постигнет печальная участь. Те, кто понимает это, освобождаются самим пониманием музыки от всех невзгод, которые другие влачат на себе. Музыка – единственные невещественные врата в горний мир знания, который охватывает человечество, но который человечество не может охватить».

Рассказывая в другой раз о своих переживаниях, он сказал: «…поэт воплощает настроения в словах, а я – в звуках, которые звучат, ревут и бушуют вокруг меня, пока я не запишу их на нотном стане».

Говорят, перед тем, как человек сможет стоять перед Владыкой, его стопы должны быть омыты кровью сердца. Бетховен не понаслышке знал глубокую истину этого утверждения. С раннего детства печаль шла за ним следом. Его отец был ленивым, недальновидным пропойцей, чей главный интерес в сыне заключался в корыстной эксплуатации его многообещающей гениальности. Его мать, которая умерла, когда Людвиг был еще подростком, возложила на него ответственность заботиться о двух младших братьях. Однажды он пророчески заявил, что проживет свою жизнь в одиночестве – и так и произошло.

Его любимый брат, которого он щедро одаривал заботой и преданностью, отплатил ему холодным безразличием. Его неудачный брак оказался источником непрерывных мук для Бетховена. После смерти брата Бетховен обратился к своему племяннику Карлу в надежде получить утешение и дружеское общение. И снова он встретился с полным отсутствием сочувствия и понимания вкупе с вопиющей неблагодарностью. Таким образом, ему постоянно отказывали в радости личных взаимоотношений, которых жаждет любой человек и которыми основная масса людей наслаждается в большей или меньшей степени.

Лежащая в основе всего этого причина очевидна. Миссия Бетховена на земле тесно связана с музыкой. Поэтому Хранитель его судьбы позаботился, чтобы никакая личная вовлеченность не помешала ему в исполнении миссии. Бетховен писал, что его жизни уготовлена высокая цель и выдающиеся свершения – и так оно и было. После того, как он обрел зрелость в страданиях и окреп в процессе отрешенности, его музыка приобрела героический характер. В своей глубокой необъятности и величественных масштабах она поет о славе других миров и о высших состояниях бытия. Никто не может с пониманием следовать за трансцендентными мелодиями Третьей – «Героической» – симфонии, без осознавания того, что в ней Бетховен поет триумфальный гимн жизни победоносной. В великолепии своих симфоний он оставил следы, благодаря которым человек постепенно пробуждается к своему Божественному предназначению и во всем величии поднимается над своим низшим «я» к месту самоовладения.

В опере Бетховена «Фиделио» есть часть, которая передает энергии действия кадуцея и слияния огней Альфы и Омеги. Речь идет об увертюре № 3 «Леонора», точнее, о небольшом ее отрывке. Мы сейчас поставим эту музыку, чтобы вы услышали, как тонко сонастроен он был с потоком космических энергий.

[Трек 168. Л. Бетховен. Увертюра № 3 «Леонора».]

Медитация на кадуцей. Как в жизни Христа (указывающего всем путь), так и в жизни ученика (достигшего посвящения или просвещенной жизни) вслед за Гефсиманским садом и Голгофой наступает воскресение. Именно это переживание Бетховен переложил на ноты «Героической» симфонии. Каждая из его девяти симфоний изображает какой-то аспект великого преодоления. Давайте же услышим аспект воскресения в «Героической» симфонии.

[Звучит отрывок из Третьей симфонии Л. Беховена.]

Венцом его музыкальной деятельности стала Девятая симфония, симфония консуммации (окончательного достижения). Бетховен восходил по лестнице своего духовного опыта, когда заявил по завершении Седьмой симфонии, что почувствовал, как его душа воспарила ввысь в состоянии мира и покоя.

Поскольку глухота с годами прогрессировала, это все больше отдаляло его от общения с людьми и одновременно с этим поднимало его в высшие сферы, откуда он черпал божественное вдохновение для своих последних сочинений. Казалось, Бог закрывал для него земной мир для того, чтобы он мог слышать без искажений только высший мир и передавать его изначальную чистоту через музыку. Несмотря на то, что его душе отделение от жизни причиняло боль, она тем не менее добровольно вызвалась пройти через это в его последние годы, чтобы он мог быть проводником небесной музыки. Его Девятая симфония представляет собой воспроизведение переживаний души, которое он испытал на высоких уровнях.

Вот как Бетховен рассказывает о Девятой симфонии (эти слова он поместил в рамку и поставил на рабочий стол): «Я есть то, что есть. Я есть все то, что было, что есть и что будет».

Первые три части его монументальной Девятой симфонии изображают прохождение возносящегося духа через три неба. В финальной, хоровой части звучит тема экзальтации, которая возносит душу в само присутствие Бога. Симфония как целое выражает осознание высочайшей истины: вся жизнь едина и бессмертна.

[Треки 169-173. Л. Бетховен. Части 1-5 из Девятой симфонии.]

Вся жизнь Бетховена была наполнена глубокой и нескончаемой печалью. Именно трансмутация печали в позитивные духовные ценности увенчала бессмертием его великое искусство. Мы признаем в Бетховене не только гения, не только написанную им музыку, но также его огромную огненную решимость преодолеть все преграды. Он замечателен тем, что написал свою гениальную музыку вопреки преградам. Его музыка становится еще более величественной, ибо мы знаем, через что он прошел, чтобы принести ее на Землю.

В последнюю ночь его временного пребывания на земле, небеса, казалось, отражали его штормовые годы. Стихии разыгрались, сверкала молния, грохотал гром – будто вся природа воспроизводила мелодии, которые Бетховен объединил в своей сонате «Аппассионата». Как последний жест, он поднял руку в страстном приветствии бушующим стихиям… Затем великий дух освободился, чтобы воспарить в небесные сферы, из которых он черпал, чтобы написать музыку, возвышающую детей Земли.

Я хочу прочитать вам завещание Бетховена.

Завещание Бетховена

«Братьям моим, Карлу и (Иоганну) Бетховенам. О вы, кто думает обо мне или считает меня озлобленным, сумасшедшим или человеконенавистником, о, как вы несправедливы! Вы мало знаете той скрытой причины, по которой я кажусь таким. С детства мои сердце и ум были настроены на нежные и добрые чувства, и на мысли о великих делах, которые я желал совершить в будущем.

Но подумайте только – в течение шести лет я был жертвой ужасного состояния, усугубляемого несведущими лекарями, так что год за годом надежды на улучшение угасали, и, наконец, я был вынужден примириться с тем, что это болезнь длительная, на излечение коей, быть может, понадобятся годы, а возможно и вовсе неизлечимая. По природе пылкий и деятельный, даже не чуждый светских развлечений, я еще почти юношей вынужден был отказаться от людского общества и вести одинокую жизнь. Если иной раз я и пытался преодолеть эту трудность, каким жестоким испытанием было для меня всякий раз новое подтверждение моей неспособности слышать.

И ведь мне невозможно было сказать людям: «Говорите со мной громче, кричите, потому что я глухой!» Как я мог открыться, что у меня поражен орган чувства, который у меня должен быть более совершенным, нежели у других; а ведь когда-то я поистине отличался таким исключительным совершенством слуха, каким обладают немногие из моих собратьев. Ах нет! Этого я был не в состоянии сделать.

Простите же меня за то, что я вынужден был отворачиваться и уходить, в то время как с радостью присоединился бы к вашему обществу. Мое несчастье было для меня вдвойне мучительным, так как порождало непонимание со стороны людей. Мне не дано было отдыхать в общении с людьми, в тонкой беседе, во взаимной откровенности. Я жил, как отверженный. Едва только я попадал в какое-нибудь общество, как меня охватывало чувство мучительного страха, я боялся выдать себя, боялся, что люди заметят мою глухоту.

Вот из-за чего эти последние полгода я жил в деревне. Мой ученый доктор предписал мне беречь слух, сколько это возможно. Он предупредил мои собственные намерения. И все же не раз, когда меня охватывала жажда общения с людьми, я поддавался этому чувству. Но какое унижение, если случалось, что кто-нибудь рядом со мной слышит издалека флейту, а я ничего не слышу, или он слышит, как поет пастух, а я опять-таки ничего не слышу. Такие испытания доводили меня чуть не до отчаяния; я был недалек от того, чтобы наложить на себя руки.

– Искусство! Только оно одно и удержало меня. Мне казалось немыслимым покинуть этот мир прежде, чем я не выполню того, к чему я чувствовал себя призванным. Итак, я продолжал влачить свою несчастную жизнь, поистине несчастную, ибо организм мой до такой степени чувствителен, что малейший пустяк может повлиять на меня и мое состояние из прекрасного сразу переходит в самое скверное. – Терпение! – так говорят мне. Вот что мне должно выбрать себе в наставники. Я это и делаю. Надеюсь, что стойкость моя не ослабнет до тех пор, пока неумолимые Парки не пожелают прервать нить моей жизни.

Быть может, мне станет лучше, а может быть, и нет: я готов к этому. В двадцать восемь лет я уже превратился в философа, что не так-то легко, а для художника еще труднее, чем для всякого другого. О Боже! Ты проникаешь в глубины моего сердца, ты знаешь его, ты видишь, что оно полно любви к людям и желания делать добро. О люди! если вы когда-нибудь прочтете это, подумайте, как вы были несправедливы ко мне – и пусть страдалец утешится, видя такого же страдальца, как он сам, который, вопреки всем преградам, воздвигнутым самой природой, сделал все, что было в его силах, дабы удостоиться звания художника и войти в число избранных.

Вы, братья мои, Карл и (Иоганн), сейчас же после моей смерти, если только профессор Шмидт будет еще жив, попросите его от моего имени, чтобы он описал мою болезнь, и приложите к истории моей болезни это письмо – затем, чтобы после моей смерти, люди, сколь возможно, примирились со мной. В то же время я объявляю вас обоих наследниками моего маленького состояния, если можно его так назвать. Разделите его между собой по-хорошему, живите в согласии и помогайте друг другу. То, что вы мне сделали дурного, вы знаете, я вам это давно уже простил. Тебя, брат Карл, я благодарю особо за преданность, с какою ты относился ко мне последнее время.

Желаю вам жизни более счастливой, более свободной от забот, чем моя. Растите детей ваших в добродетели: только она одна и может дать счастье, а совсем не деньги. Говорю это по личному опыту. Она одна поддерживала меня в несчастье, только ей да искусству моему я обязан тем, что не кончил жизнь самоубийством. Прощайте! Любите друг друга! Благодарю всех моих друзей, в особенности князя Лихновски и профессора Шмидта. Мне желательно, чтобы музыкальные инструменты князя Лихновски сохранились у кого-нибудь из вас. Но только чтобы это не привело ни к каким раздорам между вами. А коли будет нужда и они смогут вас выручить, продайте их. Как счастлив я буду, если окажусь вам полезным, даже и в могиле.

Если бы оно так было, я с радостью поспешил бы навстречу своей смерти. Если же она придет раньше, чем мне представится возможность раскрыть все мои дарования, то, невзирая на мой жестокий рок, я хотел бы отодвинуть безвременный конец. Но даже и так — все равно я буду доволен. Разве не явится смерть для меня освобождением от бесконечных страданий? Приди, когда хочешь! Я встречу тебя мужественно. Прощайте! и не забывайте меня совсем после моей кончины. Я заслуживаю того, чтобы вы думали обо мне, потому что я при жизни часто думал о вас и старался, чтобы вы были счастливы. Будьте же счастливы!

Людвиг ван Бетховен.

Он написал это завещание 6 октября 1802 года, а 10 числа сделал небольшое добавление: «Итак, я расстаюсь с вами – и, конечно, мне это горько. Да, сладостная надежда, – которая меня ободряла, надежда на исцеление, хотя бы в малой степени, – ныне она должна покинуть меня. Как осенние листы падают и увядают, так и она теперь поблекла для меня. Едва только успел я вступить в жизнь – и вот уже ухожу. – Даже то высокое мужество, которое так часто поддерживало меня в прекрасные летние дни, и оно исчезло. О провидение! пошли мне хоть раз в жизни один-единственный чистый день радости. Уже так давно не звучал в душе моей голос истинной радости. О, когда же, когда, о Боже, мне снова будет дано почувствовать ее в храме природы и человека! Ужели никогда? Нет! Это было бы слишком жестоко!

Людвиг ван Бетховен».

Нам с Марком представилась возможность повстречаться в этой жизни с душой, которая воплощалась Бетховеном. Продолжая работу на Пятом луче, он стал врачом, чуть ли не с рождения изучал медицину во всех ее видах, включая восточную. Он был немцем по рождению, весьма крупным мужчиной, который мог бы поднять меня одной рукой, подержать в воздухе и снова опустить (смех). Он мог сесть за пианино и сыграть что-нибудь, все равно что. Если он хотя бы раз слышал какую-то музыку, то мог сыграть ее целиком.

Итак, он пришел в воплощение, чтобы служить больным – и весьма преуспел в своей профессии. Сейчас он на пенсии, живет в штате Калифорния.

Мир (в 1970 году) отметил 200-летие со дня рождения Бетховена. Мы же отдаем дань уважения победе пламени Стрельца, которую он явил миру. Как мы знаем, величайшие испытания, труднейшие тесты ждут наши души на одиннадцатой линии. Его музыка, а именно тема, мотив Света, звучащий в последней части Девятой симфонии, возвещает приход пламени Господа Мира Гаутамы Будды. На эту музыку мы наложили слова самого Гаутамы Будды – и получилась песня, которую мы поем.

Подобно тому, как Ян Сибелиус дал нам музыку победы, в которой звучит ключевая нота Саната Кумары, тот же аспект преодоления, звучащий в музыке Бетховена, дает нам прямой сонастрой с Господом Мира, который есть наша победа.

Для лучшего усвоения всего, что мы слышали сегодня, давайте встанем и вознесем преданность и хвалу Гаутаме Будде, спев песню на его ключевую ноту, звучащую в 9-й симфонии Бетховена.

[Собравшиеся поют песню №160.]

_________________________________________________________

Лекция «Музыка Стрельца и Пятый тайный луч» была прочитана Элизабет Клэр Профет 2 декабря 1973 года во время курса обучения в Вершинном Университете.